Продолжение статьи о публицистике Абдурешида Медиева
Бугуньде-бугунь Тюркие, Романия, Булгъаристан, Литва ве базы дигер мемлекетлерде бир къач миллион къырымтатар яшамакъта.
Насыл олды да XVIII асырнынъ сонъларында ярымадамыз худутлары ичинде халкъымызнынъ сайысы 90 % ашып кечкен бир алда, арадан бир асыр кечер-кечмез биз бир миллий азлыкъкъа чеврильдик? Бу меселе хусусында къырымтатар, тюрк, рус ве дигер тиллерде бир чокъ ильмий макъалелер дердж олунса да, онынъ ич юзюни, терен тамырларыны айдынлатмакъ, анълатмакъ ишинде журналист ве языджыларнынъ ролю пек буюктир.
Макъалемнинъ кечкен къысмында иджрет акъынтыларынынъ огюни алмакъ, эксильтмек, токътатмакъ ичюн буюк мутефеккиримиз Абдурешид Медиевнинъ косьтерген гъайрети акъкъында лаф юрсеткен эдик, Бакуда нешир олунгъан «Каспий» газетасынынъ саифелеринде 1902-1903 йылларында басылып чыкъкъан макъалелеринден мисаллер кетирген эдим. Юкъарыда ады кечкен шу газетанынъ 13. 12.1903-де чыкъкъан санында А. Медиевнинъ «Баба-деде юртуна сонъки теменна…» («Последняя дань поклонения родным местам…) шартлы серлева астында гъает тесирли бир макъалеси дердж олунгъан эди. Керчекте исе о шу языгъа макъале дегиль де, юксек бедиий севиеде яратылгъан икяе демек даа да догъру олур эди. Менимдже, окъуйыджыларымыз шу эсерден алгъанымыз парчаларнен таныш олгъанларындан сонъ шу фикриме озьлери де къошулырлар:
«… Мы ехали по северному побережью Сиваша или, как его иначе называют, Гнилого моря. Местность эта была в прежнее время густо населена татарами, которые после памятной севастопольской кампании поголовно выселились в Добруджу. Дорога шла почти вплотную к низменному берегу. Бледно-серая поверхность Сиваша, покрытая утренней испариной, порою играла тысячею цветов; противоположный берег, как грациозный небрежный штрих, то исчезал, то вновь появлялся в легком тумане испарин. По обеим сторонам дороги часто попадались следы развалин, свидетельствующих о шумной когда-то по этим берегам жизни. Мой спутник, седовласый старик-татарин, сидел, меланхолически погруженный в свои думы, и при встрече этих развалин как-то внутренно вздрагивал. Порою заметно было, как ему хотелось вылить свою душу в беседе, но, видно, тучи дум не давали простора слову; я тоже, занятый своими мыслями, не хотел прерывать их нити. Вдруг мой спутник неспокойно ерзнул, лицо его передернулось так, как будто он собирался смеяться, но вместо смеха из старческой груди вырвались сдержанные рыдания…
Кимиси малдан айрылды
Эй-вах
Кимиси де джандан…
Затянул он и разрыдался еще сильнее. Смотрите! – указывал он рыдая: – вон направо стоит холм, под этим самым холмом была Мемедага, та Мемедага, где я родился, рос, и откуда пятьдесят лет тому назад выехал со всеми своими родными, бросив родную хату и кладбище дедов и прадедов…»…
Айдер ЭМИРОВ
«Янъы дюнья» №46(1688) 25.11.2022